В Музее русского искусства

В минувшие выходные ученики Воскресной школы «Патмос» посетили частный Музей русского искусства в Токмаковом переулке.

«А мы и не знали, что есть такой — Музей русского искусства в Токмаковом переулке в Москве. Небольшой и уютный, в здании старой усадьбы. А главное — выставка из личной коллекции искусствоведа и реставратора А.В.Ренжина. Тема: Семья Романовых. Самое увлекательное ( для всех возрастов)- это экскурсия, проведенная самим владельцем, Александром Васильевичем. Побывайте на ней все. Не пожалеете. И никакая «матильдовщина» не коснется ваших сердец никогда. Нам очень понравилось. Спасибо».

Из отзывов

Как прекрасно, что в Москве сохранилось множество старинных небольших уютных домиков, в которых жили москвичи в 18 и 19 веках! Типичным представителем такой застройки является небольшой домик голубого цвета с мезонином на втором этаже, в который может зайти каждый, кто хотя бы случайно оказался в Токмаковом переулке. Сейчас в доме располагается частный Музей Русского искусства, бережно хранимый его создателем и хозяином Павлом Булатовым. Это место и этот дом имеют древнюю историю, туда мы заходим на нашей эксклюзивной экскурсии «Русские загадки немецкой слободы».

Остатки Немецкой слободы. Эти места были прежде окраинной частью знаменитой Немецкой или Иноземной слободы. Во второй половине 18 века территория усадьбы принадлежала некоему бригадиру Штоку. Военных со званием «бригадира» (выше полковника, но ниже генерал-майора) здесь было много, отсюда и сохранившееся название расположенного неподалеку Бригадирского переулка.

Поэт и богач Струйский. После Штока владельцем усадьбы стал Николай Еремеевич Струйский (1749-1796 гг.) – потомственный дворянин, прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка, крупный землевладелец, поэт и издатель. Дворянский род Струйских ведет свое происхождение из Польши. Первые его представители появились в России в конце XV века, в царствование Ивана III.Николай Еремеевич родился в Москве в 1749 году, получил хорошее домашнее образование, был человеком начитанным и образованным. В 14 лет при зачислении кадетом в Преображенский полк сдавал экзамены и показал «в знании часть арифметики и геометрию, прочертил несколько планов фортификации, також французского языка». Воинская карьера у Струйского не сложилась — он был крайне вспыльчив и неуравновешен. В 20 лет он пережил тяжелую утрату – умерла жена, затем маленькая дочь Прасковья, а в следующем году не стало дочери Александры. В короткий срок Струйский потерял всю семью и это безусловно отразилось на его душевном состоянии.

Струйский любил театр и литературу, музыку и живопись. Он был знаком со многими выдающимися деятелями культуры, среди которых знаменитый поэт Г.Р. Державин и драматург А.П. Сумароков. Николай Еремеевич был восторженным сторонником сумароковской программы совершенствования человеческой личности, и полагал, что образование и «благородная природа» способны изменить человека и возвысить его над пороками. Он дружил с известным живописцем Ф.С. Рокотовым, который создал портреты самого Струйского и его второй жены Александры Петровны.

Николай Еремеевич был невиданным богачом; в его руках оказались все владения старинного рода. Он был хозяином имений в Пензенской, Симбирской, Оренбургской и Казанской губерниях.  В его распоряжении было около 3000 душ крепостных крестьян мужского пола. Хозяйством управляла жена, а Струйский посвятил свою жизнь сочинению стихов и изданию их в собственной типографии. Он неустанно писал оды, апологии, эротоиды, элегии, эпиталамы, эпиграммы, эпитафии, молитвы и акафисты. Он писал обо всем: состоянии российского театра, заключении мира со Швецией, Чесменской победе, революционных событиях во Франции, казни Людовика XVI, женитьбах великих князей Константина Павловича и Александра Павловича и многом другом. Он создал огромное число произведений, которые вызывали насмешки и неодобрения современников. Эти стихи были написаны высоким, витиеватым «штилем», с замысловатым синтаксисом и авторской расстановкой знаков препинания, поэтому до их смысла добраться не просто. Хотя … смотря какие… Вот начало его стихотворения «Сердце»:

…Ежели б возможно было
Анатомить мое сердце,
Чтоб мне жить осталось после,
Как мою раскроют грудь мне,
То б мое печально сердце
Той, конечно, показало,
Той, я кою обожаю,
Как давно по ней вздыхаю,
Сколь по ней я плачу, стражду.

Усложненная поэтическая форма была типична для русской литературы той эпохи. Его современник Н. Обольянинов писал о стихах Струйского: «Очень многие нисколько не хуже обыкновенно тогда писавшихся присяжными стихотворцами, <…> они ничем не хуже многих стихов его учителя Сумарокова».

В своем имении в Рузаевке Струйский устроил лучшую типографию в России: установил самое совершенное типографское оборудование, заказал разнообразные и красивые шрифты, лучшую французскую бумагу. Книги печатались даже на атласе, на шелке и тафте, с использованием высококачественных красок. Некоторые экземпляры переплетались в глазет, сафьян и пергамент. В типографии работали специально обученные крепостные люди, а лучшие граверы И.К. Набгольц, Х.Г. Шенберг и Г.И. Скородумов резали на медных досках изящные рамки, виньетки, заставки с изображениями масок, стрел, урн, голубей, лир, щитов. Это была единственная в XVIII веке русская типография, выпускавшая подлинные шедевры книжного искусства. Свои книги Струйский частенько посылал императрице Екатерине II. Самодержица с гордостью показывала их иностранным послам и удивляла их тем, что такие искусные книги были созданы в отдаленной провинции. За это удовольствие она одаривала издателя роскошными подарками, например, бриллиантовыми перстнями.

В типографии Струйский печатал не только свои сочинения, но и произведения друзей. При этом никаких корыстных целей не имел: книги свои не продавал, а дарил знакомым и высокопоставленным лицам. Несмотря на то, что Струйский отпечатал небольшим тиражом оду «Камин» пензенского вице-губернатора князя М.И. Долгорукова, последний отплатил ему не лучшим образом, оставив для потомков отнюдь не лестные воспоминания, которые донесли до наших дней образ чудака: «Этот самой г. Струйский, влюбясь в стихотворения собственно свои, издавал их денно и ночно, закупал французской бумаги пропасть, выписывал буквы разного калибра, учредил типографию свою, и убивал на содержание ее лучшую часть своих доходов. Он имел кабинет в самом верху дома, называемый Парнас; в сие святилище никто не хаживал, ибо говорил он, не должно метать бисера свиньям. Меня он удостоил ласкового там приема, за которой дорого заплатил, однако один из моих товарищей, ибо он, читая одно свое произведение и, натурально, из хвастовства по мнению его, лучшее, сильно будучи им восхищаем, щипал его в восторге до синих пятен. Исступления подобного, когда о стихах говорили, я не видывал. Все обращение его, впрочем, было дико, одевание странно: он носил с фраком парчовый камзол, подпоясывался розовым кушаком шелковым, обувался в белые чулки, на башмаках носил бантики, и длинную повязывал прусскую косу». В периоды своих поэтических «запоев», он запирался ото всех, не принимал пищи и переодевался Аполлоном. Проявлялись и маниакальные наклонности Струйского. К примеру, в кабинете на «Парнасе» он запрещал вытирать пыль, которая лежала толстым слоем. По его представлению пыль служила верным стражем святилища, так как по ней, говорил помещик, «я вижу тотчас, не был ли кто у меня и что он трогал».

Умер Струйский странно и внезапно. После смерти Екатерины II, которую он превозносил как античную богиню, он «слег горячкой, лишился языка и в несколько дней преставился». Ему было всего 47 лет. Над его могилой в Рузаевке по его завещанию водрузили простой камень. Его друг Гавриил Державин проводил Н.Е. Струйского в могилу не эпитафией, а эпиграммой: «Поэт тут погребен: по имени – струя. А по стихам – болото».

Шелковый фабрикант Белавин. В 1771 году усадьбу покупает Петр Борисович Белавин — дворянин, помещик, секунд-майор и надворный советник. Он строит главный дом, конюшни, каретный сарай, амбары и хозяйственный корпус, а также устраивает шелковую фабрику. На фабрике было 22 ткацких стана, на которых работали 35 мужчин и 23 женщины. В 1812 году усадьба почти полностью сгорела, сохранился с того времени лишь флигель по Денисовскому переулку. Восстанавливать владения начали в 1814 году. Через два года в средней части парадного двора был отстроен одноэтажный каменный с антресолями главный дом, а вдоль Токмакова переулка, по западной границе хозяйственного двора, вырос одноэтажный каменный людской корпус, также сохранившийся до наших дней. В 1830-х наверху главного дома надстроили обширный мезонин, освещаемый большими полуциркульными окнами. Эти работы производил сын Павел Петрович Белавин, который в 1837 году получил усадьбу по наследству от матери. На территории усадьбы до сих пор растут 200-летние лиственницы, которые были когда-то частью роскошного сада!

Купец Четвериков. В 1842 году усадьбу приобрел Дмитрий Иванович Четвериков (1804-1872) — потомственный почетный гражданин, купец I-й гильдии, торговец суконным товаром.  В 1847 году его сын Михаил Дмитриевич надстраивает второй этаж жилого дома, выходящего на Токмаков переулок. В 1889 году М.Д. Четвериков (1854 — не ранее 1908) делит усадьбу на две части: южную часть с садом оставляет себе, а северную, с главным домом, продает родственнику жены (урожденной Софьи Михайловны Варенцовой) Николаю Александровичу Варенцову.

Предприниматель и мемуарист Варенцов. Николай Александрович Варенцов (1862—1947) — потомственный почетный гражданин, из рода переславль-залесских и московских купцов, торговавших с начала XIX в. москательным товаром и чаем, занимался оптовой торговлей хлопком, шерстью, каракулем, был членом правления и директором Московского торгово-промышленного товарищества, председателем правления Большой Кинешемской мануфактуры, членом Попечительского совета гимназии Ежовой и Дамского комитета Попечительского общества о тюрьмах, инженер-механик и щедрый благотворитель.

О покупке дома Варенцов пишет в своей книге «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое»: «Окончившийся 1889 год был во всех отношениях для меня весьма благоприятен: в Московском Торгово-промышленном товариществе я получил возможность работать без всякого вмешательства других лиц, стоящих в Товариществе по положению выше меня. В сентябре купил дом на углу Денисовского и Токмакова переулков у М.Д. Четверикова, оказавшегося моим родственником, чего до покупки не предполагал. В мои юношеские годы пришлось жить недалеко от этого дома; когда бы я ни проходил мимо его, всегда любовался им: густая растительность, состоящая из старых дубов, лип, лиственниц, каролиновых тополей, между которыми росли густые, запущенные кусты сирени, жасмина, жимолости, образовавшие как бы непроходимые дебри, которые окружали старый белый дом с колоннами, с мезонином крестообразной формы, с круглыми обширными рамами. Владение по улице было окружено забором на каменном фундаменте, со столбами из белого камня, с железными толстыми решетками, торчащими вверх пиками, и тяжелыми широкими воротами. Весь вид его изображал старую заброшенную усадьбу в захолустной губернии… Дом долго не был обитаем; когда я купил его, у него уже две колонны упали, на мезонине штукатурка потрескалась и обвалилась, стекла в ветхих рамах были покрыты пятнами грязновато-фиолетового оттенка от выгорания на солнце, и, покупая его, я считал, что он сделан весь из дерева. Года за два до покупки интересовался узнать, продается ли он. Получил ответ: продается за 200 тысяч рублей. Это для меня было дорого, и я оставил мечту о приобретении его. Случайно узнав от своего знакомого С.И. Перлова, что он продается за 50 тысяч рублей, я немедленно его купил».

Варенцов сносит строения фабрики и разбивает на её месте сад. В середине 1890-х гг. начинается полоса тяжелых душевных переживаний Николая Александровича. В 1896 г. он разводится со своей первой женой Марией Николаевной Найденовой из старинного купеческого рода Найденовых, дочерью известного московского предпринимателя Николая Александровича Найдёнова. К тому моменту у супругов было пятеро детей. Старший сын Сергей и дочери Нина и Мария уезжают с матерью, а Марк и Лев остаются с отцом. В 1897 г. бывшая супруга выйдет замуж за присяжного поверенного и драматурга Владимира Александровича Александрова. Говоря о сыне, Варенцов напишет: «Он жил со своей матерью, вышедшей замуж за присяжного поверенного по бракоразводным делам, крещенного еврея».

Второй женой Н.А. Варенцова стала Ольга Флорентьевна Перлова из рода знаменитых московских чаеторговцев. В этом браке у Варенцовых родилось 3 сына — Андрей, Иван и Константин. Семьи М.Д. Четверикова и Н.А. Варенцова жили здесь до 1918 года, пока все их имущество не национализировали. Варенцов с семьей не смог эмигрировать и остался в Москве.

В 1920-е годы Варенцов организовал Товарищество по оптовой торговле тканями, но в 1924 году оно было закрыто. Потом он работал консультантом ВСНХ по хлопководству и организации хлопкоперерабатывающих предприятий. Он пытался быть полезным своей стране, его сын Андрей вспоминал: «Вообще-то семья наша в 20-30-е годы бедствовала и еле держалась на поверхности: время-то — частые обыски, аресты, карточки и полная обобранность. ‹……. › Но я никогда не слыхал от отца жалоб и упреков. Все он принимал как кару за прошлую богатую жизнь». В 1918-1920 годах Варенцов жил в маленьком домике по соседству (Денисовский пер., дом 6). В 1920-40-х гг. пришлось перебраться в квартиру дома 25 по Старой Басманной улице к невестке, жене младшего сына Константина, погибшего в 1941 г. под Москвой. Сын Иван был расстрелян в 1927 году. Сыновья от первой жены Найденовой воевали в первой мировой войне, там погиб старший сын Сергей, два других сына в последствии участвовали в белом движении, Лев умер в эмиграции в Китае, а Марка Варенцов нашел в госпитале в Одессе и выходил его. В конце жизни Николай Александрович написал удивительные подробные мемуары «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое». Умер в 1947 году и был похоронен на Введенском кладбище в Москве.

Советская эпоха. В 1918 году дом в Токмаковом переулке превратили в коммунальную квартиру. В одном из флигелей усадьбы какое-то время жил художник Б.М. Стриженов, один из создателей общества ВООПИК. Он тщательно изучал архивы, исторические материалы и оставил замечательные картины и фото родного города. Позднее жильцам предоставили квартиры, а в усадьбе расположились государственные учреждения (последнее «Спецжелезобетонстрой»).

Возрождение. В 1995 году главный дом с четырехколонным тосканским портиком был передан Обществу купцов и промышленников России, через три года Правительство Москвы отдало обществу все шесть строений усадьбы. В 2002 — 2008 годах была проведена масштабная реконструкция этого памятника истории и архитектуры, заново были построены кровля и мезонин.Настоящий хозяин Павел Булатов. На территории усадьбы также расположилось несколько известных галерей (галереи «Замоскворечье», «Арт-Лето», «ArtNow»), а также партнеры галереи «Лорие»: Общество купцов и промышленников, объединяющее потомков знаменитых предпринимателей, меценатов, благотворителей дореволюционной России, и «старожилы» усадебного комплекса – благотворительный фонд и издательство «Никея» и радиостанция «Вера».

В марте 2017 года здесь открылся новый московский Музей русского искусства. На трех этажах прекрасного особняка размещаются очень разные и увлекательные экспозиции, среди которых и работы современных мастеров и советских художников, раритетные антикварные предметы, редкие и старинные редкие фотографии. Удивит>ельно радушный и приветливый хозяин и директор этого музея Павел Булатов всегда рад гостям!

Подробнее >>